Знакомство с Натальей Сорочинской принесло столько впечатлений, что хватило бы написать  целую книгу. Но обо всем по порядку.

Наталье Константиновне – 67 лет. Она невысокого роста, наверное, даже до 1,6 метра не дотягивает. Говорит неторопливо, мягко, слегка протяжно. Наружность –северных народов. Сразу же думаешь: Зейский район, наверняка – эвенкийка.

«Нет, – смеётся она, – я из якутского рода». «И как же занесло якутов на амурскую землю?» –  задаю ей вопрос. А потом, боясь прервать, слушаю рассказ, похожий на северную сказку.

В смутный 1917 год Октябрьской революции Константину Макарову, её деду, исполнилось 19 лет. Но он уже был женат на красавице Надежде из зажиточной семьи. Время было неспокойное, а поэтому молодые супруги, взяв стадо оленей, ушли в тайгу. Так, кочуя с места на место, дошли до зейской земли – на приток Депа – реку Долбырь (там в 1937 году была открыта метеостанция). Константин занимался охотой, а поэтому, оставив жену в теплой палатке, уходил за десятки километров в поисках зверя. Ночевал в лесу, в дуплах деревьев. И однажды наткнулся на другого охотника, который вел промысел в районе ручьёв Неупокоевских. Человек был революционных взглядов, интересен в общении. Константин с женой переселились к нему. А место это с той поры так и называют Неупокоевск, по фамилии того революционера. Оно стало отчим домом уже почти для пяти поколений рода Макаровых. После них здесь обосновалось ещё 12 семей, среди которых были Бородулины, Латкины, Лещевы. Перед войной из Якутии подтянулись в Зейский район родственники Константина Макарова. Сестры осели – одна в Бомнаке, другая – в Брянте. В годы Великой Отечественной войны трое братьев Макаровых были призваны в армию, с фронта они не вернулись.

Из детей, родившихся у Константина и Надежды Макаровых, в живых остались только Ольга и Федор. До конца жизни они были неразлучны и до последних дней, пока могли самостоятельно передвигаться, жили в Неупокоевских охотничьих угодьях, которые были оформлены на Ольгу Константиновну.

«Мама моя в поселке Ясном, который был основан в 1935 году, окончила 8 классов, – рассказывает Наталья Константиновна, – и с 18 лет с дедом и братом занималась охотничьим промыслом. А Федор школу бросил, расписываться научился, считать деньги тоже, этого, мол, хватит, чтобы прожить, а пропитание, сказал он, я сам себе добуду».

Наталья Сорочинская – тоже охотница и рыбачка. К слову сказать, зрение у неё до сих пор стопроцентное, даже книжки без очков читает.

«И на медведя ходили?» – спрашиваю новую знакомую, думая, что услышу отрицательный ответ. А она возьми да и скажи: «Ходила». «Ну, уж наверняка с мужчинами и была там у них на подмоге», – думаю я. «Одна ходила, из берлоги зимой медведя поднимала, – продолжает очень спокойно Наталья Константиновна, – да ничего страшного – стреляешь куда надо, и все. Делаешь на выходе из берлоги загородку, чтобы сразу не выскочил, и бьешь так, чтобы не поднялся. Опасность меня обходила, а может, из-за азарта не замечала. Охотилась на соболя, росомаху, выдру, лося добывала. Труднее всего охотиться на рысь, она хитрая очень, и надо её перехитрить. Метко стрелять научил дедушка, говорил мне: шкурку не порти, а стреляй по зверю. Бить надо под челюсть. Когда зверек на ветку забирается, крутит головой, вот в этот момент и стреляешь. Сохатого бьешь в легкие или по хребтине, чтобы сел на задние ноги. Мясо к избушке таскаешь на себе. Зимой быстро обдираешь зверя, складываешь, шкурой закрываешь и за несколько ходок переносишь».

Премудрости жизни северных народностей – это выживание в суровых условиях. Зимой организм требует мяса, чтобы пережить сильные морозы. Летом необходим белок, чтобы хватило выносливости на дальние походы в тайгу. Для этого едят много рыбы. Круглый год на столе ягоды, коренья, чай из трав. Причем лишнего у природы никогда не берут – ровно столько, чтобы хватило на пропитание. После сдачи пушнины на месяц вперед закупают продукты: муку, сахар, соль, макароны, крупы – и снова на заимку. 

Наталья все это впитывала с молоком матери. В пять лет на лодке-оморочке (сделанное из тёса одновесельное суденышко) перевозила геологов с одного берега Депа на другой. Начальник экспедиции звал маленькую девчонку кнопочкой. Одна ходила за голубицей далеко в лес. Однажды берет ягоду, а рядом какой-то шум раздается. Пришла домой, деду рассказывает, говорит, не поняла, что там рядом так трещало. А он: «Натутко, да это медведица с тобой ягоду кушала. Когтями собирала и шуршала».

Вспоминает, как скучала по Неупокоевскому, когда училась в зейском интернате. На выходные и каникулы прилетала самолетом в Ясный, а оттуда 40 километров пешком топала к родному дому.

Наталья Константиновна, окончив школу, поняла, что профессия её должна быть связана с лесом. По этому профилю и пошла, отучившись на лесном отделении в техникуме, который был при Благовещенском сельхозинституте. Работала инспектором на БАМе. Несколько раз встречала любовь. Правда как только мужчина изъявлял желание переехать из родных для неё мест, отпускала со спокойной душой. «Это их выбор – пусть едут, куда хотят», – вроде и с юмором, но с легкой грустинкой говорит женщина. 

Но настоящий мужчина ей встретился почти 30 лет назад. В 1999 году у них родилась младшая дочь Настя, которая сейчас живет, работает и учится в Благовещенске. 

Настеньку и старшего Алексея Наталья Константиновна родила в зейском роддоме. А вот Людмила, Ольга и Сергей – лесные дети. Все рождены на Депе. В 1981 году перед самыми родами Наталья отправилась на юбилейненскую точку, где шла заготовка леса. Вот там-то все и случилось. Сторож, который, можно сказать, и принял роды, был не просто шокирован, он потом еще много дней приходил в себя. Но роды у Натальи прошли без осложнений, она справилась со всем сама. И когда врачи осматривали малышку, она оказалась вполне здоровой. «У нашего народа есть поверье: если ребенок родился в лесу, должен выпить кровь зверя, – рассказывает Наталья Константиновна, – дедушка пошел и убил козла. И я по капельке стала давать Людочке. Когда мы поехали с ней через несколько месяцев на осмотр в больницу, врачи говорят: «Да она у вас крепышка. Чем кормите?». Отвечаю: «Кровью пою». Они остолбенели: «Какой кровью?». «Козьей, какой же еще», – втолковываю им». 

Через четыре года родилась Оля. «Не люблю, когда вокруг меня какая-то суета, поэтому решила, что и этого ребенка рожу сама, – рассказывает Наталья Константиновна. – Спала под крышей дома, чувствую – пора. Спустилась. Рядом стояли геологи из Хабаровска, оттуда пришла Татьяна, и начальница с метеостанции подъехала. Помогли немного. Оля родилась весом 5 кг 550 г. На вертолете нас перевезли в Зею. Но через три дня отправили домой. Обычные пеленки для Оли были маловаты, поэтому пришлось покупать простыни и разрезать их пополам. А через год на свет появился четвертый ребенок – Сергей. Его принимала у меня мама».

Сегодня Неупокоевские охотничьи угодья Наталья Константиновна переоформила на себя. Там стояли жилые домики, баня, летний навес, разработан огород, где растут картофель, огурцы, помидоры, редис, зелень всякая. Но из-за человека, которого оставили там пожить и посторожить, произошел пожар и некоторые строения сгорели.

«Сыну говорю, дом надо построить заново, я буду там жить, – вздыхает Наталья Константиновна, – сейчас ездим на Неупокоевский только на лето. В Зее я не могу долго находиться. С пятого этажа спустишься, и уже гулять неохота. Из-за детей нам приходилось, конечно, жить и в Благовещенске, и в Зее. Но для меня это испытание. Не переношу городскую суету. И мои дети, и семеро внуков тоже не могут без Неупокоевского. Каждое лето они едут туда. Загорают, купаются, рыбачат на Депе. Там нет Интернета, телевизора, сотовой связи, электричества. Но всем нравится, и никто не стремится поскорей в город. Когда был жив мой дядя – Фёдор Константинович, мы и зимовали там».

К сожалению, говорит Наталья Константиновна, дед не выучил их якутскому языку. Но корни их теперь здесь – на зейской земле. Внуки, дети считают Неупокоевский своим родным домом. Дочери Людмила и Ольга – заядлые рыбачки. Только приезжают и давай соревноваться, у кого улов больше будет.

«Спокойно там, душа с природой на одной волне, – глядя в окно на городскую улицу, с грустью в голосе говорит Наталья Константиновна, – плывешь на «моторе», выключишь, течением тебя несет, а ты наслаждаешься тем, что вокруг. Никакого психотерапевта не надо. Любые болезни быстро проходят. Дети, бывало, простудятся, мама поставит кроватку к печке, они пропарятся и на второй день уже скачут. Сосны, елки тоже лечат, воздух в лесу чистый – дышишь, не надышишься».

Она до сих пор работает инспектором в Зейском лесничестве. Очень переживает, что бездумно вырубают леса. Из-за старательских артелей, которые ведут деятельность выше по течению Депа, вода становится грязной. Видит, что и рыбы, и дичи становится меньше, потому что люди перестали заботиться о природе.

«Не жаль, что жизнь мимо цивилизации прошла?» – задаю вопрос и уже, кажется, знаю ответ.

«Не люблю жить в городе, – тут же откликается Наталья Константиновна, – хоть в шалаше, но там».

И мы замолкаем. Я думаю о судьбе этой маленькой, отважной женщины. А она наверняка мысленно уносится туда – в отчий, неупокоевский дом.

Марина Тишкова.