Недавно побывал в Береговом – на своей родине и родине нескольких поколений моих предков. Раньше население поселка в основном состояло из переселенцев посёлка Дамбуки и ближайших к нему поселений, которые были затоплены при заполнении Зейского водохранилища. Если посмотреть на карту 40-х годов XX века, этих населенных пунктов было более 30. 

Мои предки появились здесь с началом освоения этого края. Бабушка Мария Илларионовна Чурина (Семерякова) родилась в пос. Кировском в 1903 году. Её отец был конюховским старостой Верхне-Амурской золотодобывающей компании (были такие должности в то время).

В Кировском (Инокентьевский) тогда проживало более 30 тысяч человек. Большая часть – китайцы. В поселке был даже китайский театр. Русскоязычное население, в основном дети, свободно общалось на китайском языке, так же как дети китайцев – на русском. По дороге из Инокентьевского в Дамбуки были расположены так называемые зимовья, в которых извозчики могли остановиться на ночлег, получить другие различные услуги: питание людей и животных, ремонт упряжи и т. д. В районе поселка Берегового, на речке Малые Дамбуки, также было зимовьё с названием «пятнадцатое», по-видимому «верста», потому как все имели цифровые названия: «двадцатое, двадцать шестое…». 

Территория Зейского горного округа была наводнена огромным количеством людей, добывающих золото, поэтому на дорогах, соединяющих склады в Дамбуках и Инарогде, наблюдалось непрерывное движение конных обозов, снабжающих участки золотодобычи всем необходимым. Расчеты за оказанные услуги производились золотом, вплоть до 1937 г., другие валюты действовали ограниченно.

Свободная добыча золота и вольноприносительство было установлено постановлением Совнаркома от 31.10.1921 г. Позднее сдача золота производилась в золотоскупку в обмен на боны, без пояснения происхождения золота и предоставления личных данных. В 1927 году появилось постановление Совнаркома СССР на монополию государства на добытое золото (обязанность сдачи государству добытого драгметалла). Вольноприносительское золото можно было сдать непосредственно на приисковом стане в государственную кассу золотоскупки. Также была возможность получить из кассы аванс под будущую добычу. В последующем авансы высчитывались при сдаче золота, причем без процентов.

Однако постановление на местах не везде выполнялось. И расчеты по-прежнему велись золотом. И только в 1937 году постановление начало действовать, однако не везде, например, в Магаданской области оно не действовало вплоть до 1973 года, когда вернулись к артельной добыче золота.  В этой связи у населения приисков осталось и было в наличии золото. 

По прииску Дамбуки мне известно несколько случаев, когда граждане «находили» золото у себя в огородах до 1 пуда, а чуть меньше – гораздо чаще. Последний раз перед самым затоплением п. Дамбуки приехал гражданин из Новосибирска (установили позже с помощью старых жителей Дамбуков) с координатами клада, но по чистой случайности столкнулся с отдыхающими милиционерами. И, что-то почуяв, сел на теплоход и уехал обратно. По указанным координатам (рядом с техскладом) нашли порядка 20 кг золота, которое сдали прииску. 

В конце 70-х годов существовало постановление правительства о беззаявительной сдаче золота. Информация засекречена (обсуждалась в среде руководителей объединения «Амурзолото»), но, по непроверенным данным, в Амурской области государству было сдано до 500 кг золота, по Магаданской области – до 2 т. Есть основания полагать, что на территории поселений Зейского района скрытое золото осталось и уже не будет востребовано владельцами по разным причинам. Некоторые специалисты (геологи) утверждают: государству сдавали до 50 % добытого, остальное было в частном обороте.

В детстве, а потом в зрелом возрасте мне пришлось заниматься золотодобычей профессионально. Где-то в 12 лет я с ребятишками летом добывал золото. Инструмент для этого был у многих, поэтому не было проблем пользоваться бутарой (простейший золотоизвлекательный прибор). Грузили бутару на лодку, перевозили на другую сторону речки на песчаный берег. Затем некоторое время с помощью лотка определяли место наличия золота на косе. Устанавливали бутару, добавляли ртуть на коврик. Одни ведрами носили породу, другие воду. И к вечеру делали съемку, отжимали ртуть, выпаривали на костре в сковородке амальгаму (сплав ртути с золотом), отдували шлихи, упаковывали золото в бумажный конверт и несли сдавать в «Заготпушнину». 

Как сейчас помню, принимал у нас золото заведующий «Заготпушниной» Можаров. Получалось обычно от 1 до 3 граммов по цене 17 руб. за грамм. На эти дореформенные деньги можно было выбрать различный товар, например, рыболовные принадлежности, порох, дробь. Можно было купить некоторые продукты (конфеты монпансье), а можно было получить деньги. Для компании из 10–12 детей, в которой были и девчонки, это было существенно, стимулировался интерес к этой деятельности. Помнится, первой покупкой, которую я сделал, был фотоаппарат «Смена». А потом прикупил и принадлежности для фотопечати. Для нас, подростков, это было серьезным трудовым воспитанием и мотивацией к учебе, да и вообще – подготовкой к будущей жизни.

В 20–30-е гг. золото привлекало не только старателей, но и бандитов, которые грабили всех, независимо от национальности. Тем более с 1921 по 1937 гг. добыча золота населением не ограничивалась ничем. Особенно в годы гражданской войны и после на территории Зейского округа действовали банды из Китая (хунхузы), отличавшиеся особой жестокостью. 

Об одном случае, связанном с моей бабушкой, мне рассказывал мой дед Тимофей Чурин. В начале 20-х годов прошлого века бандой хунхузов были ограблены почти все зимовья. На 26 версте были убиты хозяин зимовья Козлов и несколько возчиков. В одну из ночей бандиты добрались и до зимовья, находившегося на 15 версте. Обязанности хозяйки там исполняла моя бабушка. Когда бандиты начали рваться в дом, она выстрелом из нагана застрелила предводителя банды и сделала несколько выстрелов по другим. Оставшиеся в живых убежали, как разбежались и возчики, находившиеся на посту, не оказав бандитам сопротивления. 

Через некоторое время бабушка Мария Илларионовна вышла замуж за Тимофея Никитовича Чурина. С той поры они не расставались. Даже когда деда направили на учебу в Иркутский горный институт, последовала за ним с тремя детьми. 

До учебы дед уже имел опыт работы в золотодобыче. В 20-х годах с группой дамбукинцев по таежным тропам целый месяц добирался в Якутию до Алдана, где занимались добычей золота. 

В конце 20-х годов работал по восстановлению драги № 87. Заслуживает внимания история этой драги. Драга голландской постройки была одной из трех завезена на Селемджу золотопромышленником Мординым. Позднее водным путем отбуксирована на речку Унаху. На речке Брянте, перед впадением в неё Унахи, были перекаты Мординский и Поганый, через которые несколько месяцев перемещали драгу. По берегам Унахи до сих пор сохранились вмонтированные в скалу кольца для присоединения носовых лебедок. 

В период Первой мировой войны на драге был выведен из строя верхний черпаковый барабан, который восстановили местные кузнецы только к 1930 году. В начале 30-х годов драгу переплавили в Юбилейный. В конце 40-х годов из Юбилейного драгу бульдозерами по замерзшим Зее и Гилюю перетащили к устью речки Дубакит. В одно из наводнений на Гилюе драгу сорвало с креплений и береговых опор и унесло. После этого драгу переплавили в Дамбуки, оттуда бульдозерами перетащили на р. Большой Могот, где она проработала до 1970-х годов. В то время такие перемещения драги массой около одной тысячи тонн были просто невероятны. Но тогда были смелые и грамотные руководители, которые принимали такие же решения. В последующем мой дед работал в Зейском приисковом управлении треста «Дальзолото», далее – директором приисков Юбилейный, Апрельский.

В биографии  деда был неспокойный 1937 год, потом Великая Отечественная война. Когда дед работал директором прииска Апрельского, некто Азимов написал на него донос о нелояльности к Советской власти. Деда арестовали, и он больше года просидел в КПЗ пос. Тыгды. Из тюрьмы написал письмо Иосифу Сталину. В то время был такой порядок: почтовый ящик, в который опускались письма с обращениями, жалобами, администрация тюрьмы не могла читать, а при нарушении запрета следовало строгое наказание. Письма доходили до адресатов, и принимались меры. Через 1,5 месяца прибыли проверяющие, разобрались, деда отпустили, а начальника НКВД арестовали. Письмо-ответ из секретариата Сталина хранится у меня  до настоящего времени. 

Бабушка хлебнула все трудности жизни, считаясь женой врага народа. В 1941 году деда призвали в армию, как ни странно, служил он в политотделе военной части. В годы войны, оставшись с тремя детьми (дед был на фронте), бабушка все семейные накопления и свои драгоценности отдала в фонд обороны. Бабушка дожила до 1983 года. Похоронена на кладбище пос. Берегового – в 1 км от места, где когда-то на дороге жизни Дамбуки – Кировский стояло зимовье на 15 версте. 

Леонид Кожевников.